Архиепископ
Феофан Полтавский
(Быстров).

О нём стоит почитать:Человек этот был, как увидим, необыкновенный.

Я разумею бывшего Ректора Академии (Санкт-Петербургской -) Епископа Феофана (Быстрова 1873 — 1940).

У великого Святителя и духовного писателя Феофана Затворника было много читателей, желавших жить по-христиански, следуя его учению. Но немного было истинных последователей, на которых в полноте отразилась восприимчивость к стяжанию Духа Святого.

Одним из редких восприемников подлинного наследил явился скромный носитель его имени ~ Феофан (Быстров), архиепископ Полтавский, впоследствии Болгарский, скончавшийся затворником в пещерах Франции. Его духовный облик во многом напоминает его соименника ~ великого затворника Феофана Вышенского († 1894), и хотя исторические вихри унесли его за пределы России.Такого великого подвижника нельзя скрыть, и память о нем с каждым годом только крепнет

Значение архиепископа Феофана Полтавского, бывшего духовником Царской Семьи, одного из величайших богословов своего времени и смиренного представителя распятой Святой Руси, заключается прежде всего в стоянии за чистоту Православия. Несмотря на соблазны нашего века, невзирая на исторические перемены психологии русских людей, владыка Феофан с каждым годом вырастает в нашей памяти как подлинный Отец Церкви.

Пробуждающейся Святой Руси духовное значение владыки Феофана является поддержкой в апостольском стоянии в Истине, без чего нельзя побороть антихристова духа нашего времени.

После окончания
Духовной академии.

Будущий архиепископ Феофан родился в селе Подмошье Новгородской губернии, в многодетной семье сельского священника Димитрия Быстрова и матушки Марии (в девичестве Разумовской), все богатство которой составляло благочестие родителей. Младенец появился на свет в самый последний день 1873 года (ст. ст.) и был наречен именем ближайшего святого, Василия Великого, одного из трех великих вселенских учителей и святителей.

В раннем детстве, когда Василию было три или четыре года, видел он удивительный, пророческий сон, ниспосланный свыше. Своим детским языком он пересказал его родителям, не понимая, что бы мог он означать. Он видел себя во сне уже «большим», в архиерейском облачении и в «золотой шапке». И стоял он в алтаре на Горнем месте во время Божественной литургии, и священник, его родной отец, кадил ему как архиерею.

Интересно, что сон сбылся до той подробности, что родной отец, вызванный Святейшим Синодом на хиротонию сына, принял участие в богослужении и действительно кадил ему, стоявшему на Горнем месте.

В 1892 году по окончании курса учения в Духовной Семинарии поступил в Санкт-Петербургскую Академию первым по экзаменационному списку.

Далее я немного возвращусь к его прошлому.

Во время обучения в семинарии он на переменах поступал по-товарищески, помогал всем усвоять уроки. За это товарищи подарили ему золотой нагрудный крест большой величины вершка в 1,5-2 длины. Я сам видел его: Быстров, видимо, ценил этот дар.

В семинарии он добросовестно изучал все предметы, но этому не радовался: школьные занятия не увлекали его. Поступил в Санкт-Петербургскую Академию. Здесь он начал основательно заниматься изучением философских наук — думал найти в них смысл жизни. Но они разочаровали его: философы, каждый по-своему, решали этот вопрос и к единству не приходили.

Тогда он обратился к Святым отцам и вполне удовлетворился ими. Он, как никто другой из современников, знал святоотеческую литературу… Об этом мы все знали. Об этом свидетельствовал, передавая ему духовную дочь свою, и Митрополит Антоний (Храповицкий),- что он лучше всех знает отцов. Действительно, он был напитан ими. Особенно он любил, кажется, творения Епископа Игнатия (Брянчанинова). Это объясняется, вероятно, тем, что оба они искали основания для веры. Еп. Игнатий нашёл творения Свв. отцов вследствие их единства; а это единство объяснял он Единым Духом Святым, воодушевлявшим их. Здесь — истина!

За ними последовал Епископ Феофан.

С другой стороны, и по характеру духовной жизни они были сродни, видя путь христианский в покаянии, по преимуществу.

Наконец, нравился Еп. Феофану и строгий литературный стиль Еп. Игнатия; этим они оба отличались от Еп. Феофана Затворника, который иногда допускал (находя это, очевидно, нужным) упрощённость языка (даже вульгаризмы).

И такую последовательность — от философии к Свв. отцам — он считал необходимой: философия подрывала саму себя и тем отсылала к другим лучшим источникам.

Разумеется, он добросовестно изучал и академические предметы. Между прочим, он обратил на себя особое внимание знаменитого профессора В.В. Болотова. На одной семестровой работе Быстрова Вас. Васильевич поставил ему бал «5+++»: до такой степени она была хорошо написана! Но чтобы не любоваться этим, Быстров уничтожил её.

При изучении светской литературы, в частности, известного философа Влад. Серг. Соловьёва, он мог критически относиться к неправославным мнениям, сравнивая их со Святыми отцами. И, вообще, он не любил современных «профессоров», не точных православных учителей. Но воротимся к биографии его.

«В академии, переходя с курса на курс также первым студентом, в 1896 году он завершил академическое образование первым магистрантом, и был оставлен при академии в качестве профессорского стипендиата. В 1897 году назначен и. д. доцента академии по кафедре Библейской Истории. В 1898 году пострижен в монашество и рукоположен в иеромонаха».

Страницы: 1 2 3